Интервью бывшего директора д/дома

Вся правда о детском доме: интервью с бывшим директором детского дома Рязанской области Вадим Корольков

УБ: Когда вы впервые столкнулись с проблемой сиротства?

Вадим: Первый раз с проблемами сиротства я столкнулся в 2007-2008 гг., когда работал в Благотворительном Фонде имени святителя Филарета Московского. Тогда я познакомился с Алексей Газарян , который на данный момент работает в аппарате Уполномоченного по правам ребенка, и с общественным деятелем Гезалов Александр Самедович . Я тогда совсем не разбирался в проблемах сиротства. Помогал им с проектом «Жёлтая подводная лодка», мы вместе делали выезд для детей-сирот и детей из обычных семей на базе пансионата «Державный». Потом наши пути немного разошлись, но мы продолжали поддерживать связь.

УБ: Как долго вы занимали должность директора детского дома? Чем занималась до назначения на должность?

Вадим: Должность директора детского дома я занимал ровно год. До этого последние 9 лет я работал в полиции центра временного содержания для несовершеннолетних правонарушителей УМВД России по Рязанской области. Нам привозили детей по решению суда, то есть это ещё не тюрьма и не колония. Таких учреждений по России 72. И мы с ними занимались в течение 30 дней: психолог, воспитатели, инспекторы. Позиция центра была в том, чтобы вырвать детей из их привычного круга общения, чтобы за месяц нахождения в центре они увидели другую сторону жизни. В Рязанской области КПД таких центров невысокий, так как по выходу ребята возвращались на привычный жизненный путь. Структуры, предназначенные для сопровождения детей, скорее всего не удаляли должного внимания детям.

Зимой 2021 года в Солотчинской школе-интернате произошла драка детей, и видео всплыло. Директора уволили, хотя директор не был виноват. Министерство образования и молодежной политики Рязанской области в экстренном порядке начало заниматься подбором кандидатуры на пост директора.

УБ: Расскажите подробнее об учреждении.

Вадим: Заведение проблемное, 1973 года постройки. Последние лет 6-8 заведением занимались мало. Этот детский дом находится рядом с местом, где я живу. В свое время мы с супругой закончили Школу приёмных родителей. У нас своих 5 детей сейчас. Мы чувствовали силы, что готовы взять ещё приемного ребенка. Отучившись в ШПР на базе этого детского дома, мы не прошли по финансам и квадратным метрам, чтобы усыновить ребенка. Так или иначе мы закончили ШПР и познакомились с проектом наставничества, который в нашем регионе организует «Солнечный город». Приходя в детский дом, мы видели, как там обстоят дела. Мат-перемат, дети курят. Ситуация аховая. Да и сам внешний вид детского дома — советское прошлое.

УБ: А почему пригласили именно вас?

Вадим: Когда министерство стало подыскивать кандидатуру, случайным образом вышли на меня и предложили работу директора. Было искреннее желание что-то поменять в этом детском доме. Я ответил согласием. Звонок был 30 декабря 2021 года. Потом до конца февраля звонков не поступало. По слухам за это время они искали своего человека, но никто не хотел возглавлять это проблемное учреждение. В марте был конкурс, я его успешно прошел, уволился из органов, и в конце марта меня взяли. Мне не говорили на сколько будет контракт и какая будет зарплата. Когда меня назначили на должность, заключили контракт на год с испытательным сроком полгода. 50 800 рублей без вычета налогов — такая зарплата у нас у директоров детских домов.

УБ: С чего вы начали работу? Помните первый день на посту директора?

Вадим: Сразу после того, как сотрудники министерства представили меня коллективу и уехали, я организовал со своим знакомыми аудиторскую проверку. Во время начала аудиторской проверки ко мне подошли заместитель директора по воспитательной работе, бывший директор Ламсков Александр Викторович, главный бухгалтер и заместитель директора по АХЧ и написали заявление на увольнение по собственному желанию, увидев, как работает эта проверка.

Две недели до их увольнения я фактически работал с такими людьми, которым было невозможно доверять. Я правый раз работал в этой системе, многое было непонятно. От министерства никакой помощи не было: приезжали, смотрели и снова уезжали.

УБ: Почему вы оставили эту должность?

Вадим: Контракт закончился, и никто его не продлил. Министерству не нужны люди, которые выносят сор из избы. Многие предложения так и остались в воздухе. Нужно было или смириться и жить в системе, либо её менять. Но это большинству чиновников неинтересно.

Самое главное, что может дать директор, — это добрые искренние человеческие отношения с детьми. Многие ребята с сожалением отреагировали на то, что я буду уходить, и проявляли свою гражданскую позицию. Но так сложилось, значит, так сложилось.

УБ: Что помешало сделать жизнь детей лучше?

Вадим: Конечно, помешал педагогический персонал. За 2 года до моего назначения по результатам психологической проверки 87% воспитателей были эмоционально и профессионально выгоревшие. Средний возраст их составлял 30 лет, одна из них работает уже 47 лет, другая — сама бывшая воспитанница детского дома. Выбить другие должности у министерства практически нереально. Воспитатели работали сутки через двое. Тяжелейший труд. Чтобы что-то с них требовать, нужно что-то в них вкладывать. Должен быть хотя бы график сутки через трое. Педагогический персонал — абсолютное большинство — оставлял желать лучшего. Да и расположение детского дома в 20 км от города. Зарплаты невысокие и специалисты из города не приезжают: неудобно. Не хватает добрых бабушек, которые приголубят и поймут. Так или иначе от любви таких людей дети будут расцветать. При руководстве и других людях воспитатели себя ещё сдерживают, а потом унижают детей. Проблема педагогического персонала одна из самых главных.

Ещё большая проблема в многочисленных проверках. Казалось бы, что детский дом — это место про детей и для детей. Со стороны общества это не так. Куча проверок: Роспотребнадзор, Ростехнадзор, прокуратура, следственные комитеты. Постоянная нервотрёпка и ощущение, что ты что-то не так сделаешь и на тебя повесят штрафы при том, что деньги на штрафы не предусмотрены. А детскому дому 50 лет: в котельной потёк котел, хотя о проблемах котельной неоднократно докладывал учредителю. Это же такая система… Деньги нужно было выискивать: выписывать счета и коммерческие предложения, пока это подтвердится и оплатится и мы получим товар, за это время проблема может снова проявиться. Бюджетная система очень тормозит все процессы. Директор должен думать, как детьми заниматься, а не бесконечными ответами-ответами-ответами.

УБ: Какие дети в основном проживают в Солотчинской школе-интернате?

Вадим: В детском доме, где я работал, средний возраст детей составлял 12-14 лет. Было много детей, от которых отказались приемные семьи, а от некоторых и не раз. У них уже было патологическое недоверие к взрослым. Кто-то выпивал, кто-то самовольно уходил. Одна из причин в том, что взрослые всё решали за детей, не спрашивая их мнения.

УБ: Расскажите подробнее о самовольных уходах. Что делает директор в таких случаях? Сегодня это, действительно, насущная проблема.

Вадим: О самовольном уходе мы незамедлительно сообщали в полицию. Полиции тоже это не очень нравится. У них статистика падает. Ведь если эта проблема есть, значит полиция по делам несовершеннолетних плохо работает. Порочный круг получается. Огромные пробелы. За кражу — административное нарушение и штраф 1000 рублей. Никакого уголовного наказания. Все штрафы за уходы и распитие спиртных напитков ложатся на плечи детского учреждения. Это огромная проблема. Есть 120й федеральный закон. Уже более 15 лет хотят ввести пункт, чтобы за два административных нарушения подростков помещали в центры адаптации. Те же меры нужно ввести и для самовольных уходов.

УБ: Почему так важно усилить меры наказания?

Вадим: Дети чувствуют свою безнаказанность. Вопрос правильного наказания и воспитания очень важен. С 14 лет подросток может отказаться от медицинского освидетельствования, если он напился. За это ничего не будет. Где-то за ним службы недоглядели, потом приемные родители недоглядели. Пройдя этот путь, ребенок попадет в детский дом, который должен отвечать по всем вопросам. Директору приходится ночами ехать в полицию и забирать его. Всё это ложится на плечи директора.