Отзыв о поездке в колонии

Андрей Сорокин: Ну сами посудите: певица, массажистка, подолог, барбер и мы с ним, два бородатых мужика волонтеры на подмогу.

Позвонил Саша Гезалов: «Поехали с нами в тюрьму!». Я слегка оторопел. Какая еще тюрьма? Ну, понятно, что едва ли не половина наших школьных учебников, гордость русской культуры и науки – так или иначе побывали в «местах не столь отдаленных». От Владимира Ивановича Даля до Дмитрия Сергеевича Лихачева, но все же я не тороплюсь. В сферу моих интересов тюрьма никак не входит, образование и дети во всех видах, вот что мне гораздо ближе. «Нет, ты не понял, — кричит Саня в трубку. – Мы в женскую колонию едем, надо там туалет сделать для заключенных, ну и вообще то да сё, порадовать женщин».

Так я и оказался в этой интересной компании. Гезалова знает вся страна. Вернее, та ее часть, которая занимается социальными проектами, детскими домами и волонтерством. Но, сам выпускник детдома (или «детлома», как он сам называет этот прототип исправительно-ломательной системы), на детях не остановился. Двадцать лет он ездит по тюрьмам. Тюрьмы были всякие, и малолетки, и строгачи. Но во Владимирской области он особенно опекает колонии для женщин. Уже не первый раз он едет в колонию с очень странной командой. Ну сами посудите: певица, массажистка, подолог, барбер и мы с ним, два бородатых мужика волонтеры на подмогу. На первый взгляд, вся эта затея и солянка специалистов сущий паноптикум, думаю я, но ввязываюсь в бой, с надеждой по-наполеоновски разобраться в происходящем на поле боя. В машине кроме нас еще несколько мешков цемента, краска, сушилки для туалетов, зеркала и прочая мелочь.

«Саня, а тебе все это зачем? Как ты вообще по тюрьмам начал мотаться?» — спрашиваю я, пока мы стоим в пробке на Горьковке. И он он начинает пространно вспоминать, как впервые пришел в колонию с предложением помогать осужденным, как добивался понимания и расположения у всяких важных генералов, как доказывал нужность помощи извне и прочее. Но я так и не понимаю мотив. «Расскажи уже, тебе всё это зачем?» — не унимаюсь я. Он вздыхает: «У меня два брата отсидели. И когда я поизучал эту исправительную систему, понял, что и там есть что исправить. Вернее много, что нужно сделать там, со всеми тамошними нюансами и особенностями. Именно делать, а не говорить. У нас, к сожалению, только много говорят». Это его «пунктик», если он замечает, что нужна помощь, сразу организует целую спасательную кампанию.

В женских колониях не сразу разобрались кто такие «барбер» (от слова «Барби» что ли?), «подолог» (как-то странно рифмуется с нехорошим словом, в тюрьме подонков хватает, зачем еще?). Но когда поняли, все равно сопротивлялись. Колония – даже и женская, учреждение режимное. Всё строго по регламенту. Зачем еще эти глупости, типа лечения женских ногтей или тайского массажа? Но «план воспитательной работы» ждать не может. Разрешили.
Женщины здесь, в колониях, разные. Кто-то по глупости попал, кто-то за конкретное дело. Тюрьма различий не делает – наркотики, грабеж, мошенничество, убийство – хотя в уголовном кодексе всё звучит одинаково угрюмо и зеленые бесформенные робы на всех одинаковые, и белые платки тоже одинаково всем надоевшие. Но – разная судьба в каждом лице. Холодные бесцветные глаза. Дежурное «здравствуйте, осужденная такая-то, отряд такой-то, статья такая-то». И за всем этим поломанная жизнь. Обида, тревога, злость на всё и всех, апатия, депрессия, или – всё сразу. У каждой своя история. Кто-то «исправится», выйдет и будет вспоминать отсидку как страшный сон, а кто-то вернется снова.

Шутка на выходе «ждем вас снова», здесь вовсе не кажется шуткой. Кому-то срочно нужно УДО, а кто-то и выходить не хочет. Зачем, если здесь харч и работа, какая-никакая занятость. А на воле – попробуй еще определись с работой и жильем. Все всё понимают.
И постепенно я начинаю понимать, что наша «артистическо-массажно-парикмахерская» бригада совсем и не паноптикум. Осужденные женщины с землистыми лицами вдруг начинают улыбаться, глаза как будто бы теплеют. Эля-барбер (модное слово в отличие от «парикмахера») спокойно рассказывает, что сейчас модно и как ухаживать за волосами. Женщины, ожидая своей очереди к ней, заворожённо слушают, что какой цвет волос сейчас в тренде и кажется, что они на несколько минут забывают, что воля светит не скоро, кому через два, а кому и через семь лет.

Оля-подолог каждой рассказывает, что там у них с пятками и ногтями, трет и скребет подошвы своими хитроумными шлифовальными машинками, объясняя, что ноги это важно. И женщины (может, впервые в своей пролетарско-воровской жизни!) начинают ощущать себя настоящими женщинами. Я сам от всего этого шалею, мне почему-то приходит на ум, Христос так ноги омывал Иуде. И Оля стоит на коленях и скребет Бог знает чьи пятки. На Свету женщины в робах смотрят как на богиню.

Многие из них про тайский массаж слышали только из рекламы по телевизору, это для некоторых какой-то неведомый мир. А тут – пожалуйста, всем желающим можно. И Света чувствует как стальные заблокированные во всех местах женские тела расслабляются, выдыхают и отпускают всю злобу мира от себя подальше. Всё это настоящая магия преображения зашоренных и загнанных в тупик людей. А когда Глафира в актовом зале спрашивает «что вам еще спеть», и в ответ робко из третьего ряда «а про виноградную косточку Окуджавы споёте?», у меня перехватывает дыхание. А две зеленых робы в третьем ряду подпевают Глаше и вытирают слезы. Может, в первый раз за время отсидки они плачут, по регламенту слезы здесь не положены.

Нас провожают цветами и вкусным (правда, вкусным!) зековским хлебом со словами «Приезжайте еще!». И мы все понимаем, что в этом случае – это звучит как надежда на спасение. Такая тонкая невидимая нить, которая связывает этих женщин в робах с внешним миром. Кажется, Гезалов всё это придумал не зря. Такие нестандартные приветы из мира модных причесок, кутикул и тайского массажа – делают в тысячу раз больше, чем стандартные беседы о правильном поведении. Робы вспоминают о родных и близких, о том, какой могла бы быть жизнь, если бы не было всего этого серо-зеленого мира с колючей проволокой, решетками на окнах и конвоирами за спиной.

Теперь Саша Гезалов сотоварищи задумал организовать круглый стол по социализации заключенных женщин. Звучит пафосно, но это про жизнь. Еще он собирает волонтеров, готовых со своими умениями приехать в зону. Кто хочет помочь – пишите.
Мы возвращаемся в Москву, а Саня сокрушается, что среди всех программ «Гезалов-Центра» эта, про помощь женщинам в тюрьмах, самая не популярная. Тема тюрьмы что ли отпугивает людей. Но в России, как известно, зарекаться от этого дела не стоит. Ведь такие поездки с мастер-классами в итоге делают жизнь этих женщин однозначно лучше, ну, или чуть светлее. Если захотите помочь – помогайте. Помните, что писали в древних книгах – сегодня поможешь ты, а завтра помощь придет к тебе. Проверено.

Помогайте нам помогать; https://nastavnik-gezalov.ru/pomoch-nastavnicheskomu-..

Все не зря..