Андрей Сорокин о поездке в ИК

Вчера поздно вечером я вернулся из тюрьмы. Если у вас округлились глаза, мне приятно, но не пугайтесь. Это была деловая поездка. Посвященная делу, в котором я давно помогаю Наставническому центру Александра Гезалова. И в тюрьму мы уже ездим давно. Здесь нужно немного отвлечься на языковые экзерсисы (вы же знаете, теперь они в моде) для понимания ситуации. Так вот: не «тюрьма», а «исправительное учреждение», не «надзиратели», а «сотрудники», не «зеки/зечки», а «осужденные». Поверьте, это такая тонкая тема, здесь правильные слова эти нужны вовсе не для того, чтобы соблюсти какие-то нелепые административные нормы, а чтобы просто не обидеть людей. Дело в том, что мы – на воле – очень легко раздаем оценки, которые касаются пенитенциарной системы. Вроде того, что эти плохие, а те – хорошие. Но слова имеют значение, а люди, которые сидят или работают по ту сторону колючей проволоки – очень разные. Есть и жертвы, и агрессоры, и людоеды, и храбрые портняжки.

Наставнический центр давно опекает две женские колонии во Владимирской области. Дело это очень непростое и нелегкое. Сам Саня Гезалов в этом году отметит 25-летие тюремного служения (почему он это делает четверть века, потом расскажу). И мы с командой девчонок-специалистов ездим в колонии уже давно. В этот раз было много поводов. Расскажу о них в нескольких главах. Дальше – много букв.

ГЛАВА 1. ЖЕНСКИЕ ШТУЧКИ. У Гезалова со всеми его закидонами, есть невероятный опыт работы с почти всеми на свете маргиналами. Например, он всячески воюет с благотворительными фондами, которые заваливают детдомовцев подарками по разным поводам. Детдомовцам, говорит он, нужны не смартфоны и кроссовки, а жизненный опыт. Потому что если, к примеру, айфон у детдомовского пацана появится раньше, чем мозги, то пацан это непременно сядет за решетку надолго. Про тюрьму у него тоже есть своя теория. Начнем с того, что словосочетание «помогать осужденным за решеткой» для большей части нашего общества – звучит вообще, как нелепица. Зачем помогать бандитам, ворам, убийцам и наркоторговцам? Но оказалось, что помощь за решеткой нужна очень. После того, как Гезалов прорубил окно в систему, стало понятно, что помощь осужденным нужна не только правовая. Еще и обычная житейская тоже нужна.

У нас давно сложилась маленькая команда такой помощи. Юристов и правозащитников в ней нет. Зато есть специалисты по маникюру и педикюру, массажисты и косметологи, парикмахеры и артисты. В основном, это тоже женщины. Постоянных мужиков всего двое – бородатые и неуклюжие – Гезалов и я. Он ведет машину, я снимаю. Наши девчонки делают все остальное. В женской колонии женщинам просто необходимо вспомнить, что они женщины. Сказать по-честному, нам это не понять. Ну на фига ей, осужденной на 7-10-15 лет, живущей по схеме «отряд – столовка – швейная фабрика – политинформация по телевизору» — нужен, к примеру, маникюр или кудри? Оказывается, нужен. И такая простая вещь, как нарисованная бровь – прибавляет веру в лучшее процентов на сто.

В этот раз мы снова привезли наших девчонок. Я втайне восхищен их работой. Каждая из них высококлассный специалист и звезда своей профессиональной тусовки в Москве. Оля краем глаза посмотрит и выдаст вам всю картину вашей кожи и ногтей (а значит и, в целом, здоровья), Инна одним взмахом руки делает из вас красотку Джулию Робертс в молодые годы, Наташе стоит взять в руки ножницы– она мгновенно поправит вам прическу, Света – нажмет на нужную точку и «прощай, остеохондроз». И вот эти волшебницы совершенно бесплатно, в свое время, ездят в женские колонии, чтобы осчастливить тех, кто о счастье давно забыл (ну, или забыл, как минимум лет на семь-восемь). Интересно наблюдать, как осужденные женщины мгновенно встают в очередь к нашим девчонкам. За решеткой очень ценится внимание, которое им уделяют. Наши волонтеры делают это абсолютно искренне и профессионально. А чтобы никто не скучал, ожидая своей очереди на маникюр, мы привозим артистов. Это отдельная часть наших трипов. Артист в колонии должен уметь чувствовать атмосферу, расположить зрителей к себе. Все же режимное учреждение, и не всегда зрители идут в зал по доброй воле, бывает, что и по команде начальника. А наша задача – дать людям в зале тепло и радость. Юля, Ильдус, Максим – и все другие артисты, которые побывали с нами, с этой задачей справляются. Женщины в белых платках и одинаковых робах – зрители искушенные. Даром, что за решеткой, артистов-то они повидали разных. Тюремное начальство на самодеятельность не скупится. Надо же как-то заполнять планы по воспитательной работе. Но одно дело – артист из филармонии по разнарядке, а другое – наши, с желанием сделать что-то хорошее и душевными песнями.

ГЛАВА 2. ДОМ РЕБЕНКА. Для многих это открытие – в женской колонии есть Дом ребенка. Это особая «зона в зоне». Свой КПП, свой режим, свои сотрудники и пускают туда только своих – мамашек, которые отбывают наказание в исправительной колонии и заслужили право находиться рядом со своими малышами. Надо честно сказать, что мамочки там не все правильные. Некоторым вообще по барабану, что там происходит с их ребенком. Сотрудники иногда чуть ли не силой заставляют их побыть с детьми. Были случаи, когда мамашки всеми способами старались оттуда сбежать, по простой причине — «там курить нельзя». Но есть и такие, которые ценят время, проведенное с малышом, и искренне раскаиваются, что так получилось, что первые годы жизни их ребенок проводит за колючей проволокой. Ребенок может находиться в тюремном Доме ребенка до трех лет. Потом его переводят в детский дом (Ну или как там по-модному это нынче называется? Видите, опять языковые фокусы – теперь это «центры содействия семейному воспитанию» или что-то вроде того). Вообще-то, все эти детско-родительские заморочки в задачи «учреждения» не входят. Но дети-то есть. И молодые мамочки есть. Что-то надо с ними делать. Но раз нет формальных задач, то и нет нормального бюджета. Кто поможет? В том Доме ребенка, о котором пишу я, помощь пришла вовремя. Это Гезалов и его команда. Постепенно договаривались о регламенте, выстраивали отношения с тюремным начальством, привозили игрушки, детскую мебель, книжки. Помню, еще в прошлом году (или в позапрошлом?) Саня Гезалов говорит мне: «А что, если мы в Доме ребенка сделаем соляную пещеру. Это ж полезно детям для здоровья?». Посчитали, сколько это стоит и прослезились. Казалось, что Центру ни за что эти деньги не найти. Бросили клич, собирали пожертвования на сайте. Надеялись, что все получится. И – вот получилось! Это вам кажется, что ничего особенно – соляная пещера. А для Наставнического Центра – это большая победа. Это большой пусть – согласования, подбор подрядчика, поиск денег, работа с руководством по регламентам, доставка, монтаж и еще миллион операций. Но теперь «пещера» готова. Мы привезли в этот раз шезлонги для малышни, будут сидеть в них, слушать шум моря, смотреть на дельфинчиков на стенах и вдыхать морской воздух за тысячу километров от моря! Круто же! Вы трехлетний малыш, ваша мамка сидит срок за наркотики в ста метрах от вас, а с вами тут тютюшкаются и вы дышите морем! 1 июня будет торжественное открытие этой соляной пещеры. Приедут, как водится, разные важные люди с журналистами. Хорошо бы, кто-то из них привез подарки для малышей и доброе слово для Наставнического центра Гезалова.

Кстати, там же в Доме ребенка мы оборудовали и «зал мульт-терапии». Название, конечно, громкое, но и польза большая. Дети будут смотреть мультфильмы на большом экране в обнимку с плюшевыми мишками. Каждому бы так в его зарешетчатом детстве!

ГЛАВА 3. ДАМСКАЯ КОМНАТА. Это деликатная тема. У нас даже про школьные туалеты на воле говорят робко и стыдливо. Про тюремные туалеты вообще никогда не говорят, как будто их нет. А они есть. Когда я впервые зашел в женский туалет в колонии, слов не было. Не смейтесь, надо ж было куда-то зайти после многочасовой дороги, а в женской тюрьме – мужских нет. Дальше можно было бы пошутить про унитазы на троих, и прочую хмарь. Запах и цвет всего окружающего был, сами понимаете, не из тех, о которых говорят в приличных выражениях. В общем, Гезалов там тоже был. А потом решил, что хорошо бы женщинам иметь туалет приличный. За решеткой и так хватает унижений. От этого, очевидного, надо избавиться. И опять – долгая процедура согласований. В режимное учреждение нельзя привезти бригаду ремонтников, но можно привезти стройматериалы. Колонии приходится все делать своими силами. Мы еще зимой начали возить краску, цемент, умывальники и кучу всего в колонию. Но сначала нужно было договориться о сдаче-приемке, потом в колонии случилась своя ремонтная проблема и мастеров перебросили туда, потом еще что-то мешало. И – из чудовищного коричневого карцера с запахами тухлятины и кривыми рукомойниками, вот это вот превращается в чистую розовую дамскую комнату. Да-да, мы знаем, что вы сейчас подумали. Про перегородки думаем и мы. Но – не всё сразу. Система не работает так, как вы думаете.

ГЛАВА 4. ПЛАНОВ ГРОМАДЬЁ. Бывает не просто. Очень. Мы все понимаем, что пенитенциарная система нашей страны – это большой организм. В нем слишком много всего. У человека тоже так бывает: голову вылечил — нога заболела, ногу починил – кишка завернулась. В исправительной системе примерно так же. Она многосложна, запутанно-элементна и динамически противоречива. Но делать-то что-то надо. Там тоже разные люди. Подчас сотрудники пугаются помощи общественных организаций, говорят «мы и сами это можем», «у нас и свои психологи есть», «мы лучше знаем, что осужденным нужно». Но потом оказывается, что и не получается, и нет, и не знают. Потому что со стороны виднее, да и для осужденных специалисты с воли всегда будут желаннее, чем сотрудники в погонах. Просто потому что так устроена человеческая психология, «большое видится на расстоянии», душу изливают случайным попутчикам в купе.

У Наставнического центра много планов для работы в женских колониях. Открываем соляную пещеру, создаем женскую футбольную команду, собираем киноклуб, ищем арфу для осужденной арфистки, ремонтируем храм, летим в космос. Хотя последнее, кажется, не в разделе «Тюремное служение», но кто знает. Был у нас первый космонавт, первая актриса, может, когда-нибудь запустим вокруг Земли и первую осужденную женщину – исключительно для привлечения внимания к жизни в женских колониях.

ЭПИЛОГ Мы возвращаемся в Москву и думаем о планах. По ходу дела рассуждаем, как вообще так получается, что женские колонии не исчезают с лица земли. Знаю, вопрос философский. Зло множится, и должно наказываться. Или как минимум исправляться. В тюрьмах сидят разные люди. Далеко не все из них опасные антиобщественные элементы. Есть и куча судебных ошибок, и ошибок человеческих. Например, в женских колониях, самая популярная статья – 228. Это наркотики и всяческие манипуляции с ними. Но большинство сидящих по ней женщин пошли к наркотикам вовсе не за кайфом, а за деньгами. В целом, совсем не богатая у нас страна, что бы ни говорили в телевизоре, поэтому и увеличивается число людей (и особенно, женщин), которые на этом попадаются. Из бедности согласилась на закладку и вот уже десять лет за решеткой. Сроки большие. Ломают и хрустят судьбы, а подчас и жизни. Для многих с тюрьмы начинается замкнутый круг. Попала, отсидела, вышла – работы нет, денег опять нет, близкие отвернулись – куда деться? Не у всех есть силы этот круг разорвать.

Мы помогаем, это сделать. Как можем. Помогайте и вы. Вот ссылка, по которой ждут вашей помощи — https://nastavnik-gezalov.ru/kak-nam-pomoch

Помогайте помогать.

Андрей Сорокин